Против воли мои мысли возвращались к словам Дии. Я действительно становлюсь аристократом, которым мне положено быть по происхождению эделлонского тела. И это, на самом деле, очень хорошо. Пока мы не закончим здесь, в Меридии, защищать интересы моей будущей корпорации, в родное Чернотопье возвращаться незачем. Но там, в Крэланде, уже должен быть не наивный мальчишка, а настоящий барон.

И если наем «Рысей» этому способствует, так тому и быть.

На улицах пару раз мелькнули отряды стражи. Завидев людей верхом на чудовищах, они хватались за оружие, больше опасаясь не всадников, а их транспорт. Однако, рассмотрев меня, успокаивались — Николас Фолкс уже донес до своих подчиненных, кто разобрался с кентурией Риксланда. Но смотрели на нас все равно с опаской, и это было правильно. Мало ли что взбредет мне в голову, или я вдруг не удержу своих монстров под контролем, когда вокруг столько бегающего мяса.

Эта мысль заставила меня улыбнуться, и я даже помахал знакомому стражнику, прижавшемуся к стене. Тот хмуро кивнул мне и, стоило нам проехать, тут же послал своих оттеснять от нас ребятню, которая уже настолько осмелела, что чуть ли не хватала гончих за лапы.

Да, Фолкбург понятия не имеет, как выглядит настоящая магия. И потому для мальчишек и девчонок, родившихся и проживших здесь всю жизнь, подобное представление — настоящий праздник. Да, гончие не слишком красивы, ну так и что, зато они необычны. И именно поэтому я на них и остановил свой выбор.

Расстояние до ратуши, в общем-то, не такое уж и большое, мы преодолевали не меньше четверти часа. Ехали не торопясь, давая себя рассмотреть. О таком еще не скоро забудут, но со временем к курсирующим по городу гончим начнут привыкать, они утратят новизну. Но слухи о бароне, который ездит верхом на монстрах, разлетятся по всей Меридии.

Какая-никакая, а известность мне не повредит. Хотя, конечно, это и может вызвать у отдельных личностей недовольство. Но додуматься до мысли, что этот слух — свидетельство захвата Крэландом королевского домена вряд ли кто-то сможет, особенно когда мы с графом договоримся, что не имеем друг к другу никаких претензий.

Мизинг уважает воинов и именно их он увидит сегодня. Как и весь Фолкбург.

Ратуша Фолкбурга.

Байрон Мизинг сидел в кресле предоставленного ему первым бургомистром кабинета и смотрел на разместившегося напротив молодого человека. Дорогие тряпки не могли обмануть старого графа — физическими упражнениями барон Чернотопья явно не пренебрегает. Впрочем, все Шварцмаркты ничуть не уступали Мизингам, однако вокруг этого их представителя чувствовалась незримая аура могущества.

Спокойный и в то же время чуть насмешливый взгляд никак не вязался с образом, который граф видел перед собой. Киррэл явно пережил немало, раз в таком возрасте у него такой же взгляд, как и у восьмидесятилетнего Байрона. Но Мизинг прошел через несколько аристократических конфликтов, воевал и видел жизнь. А здесь — едва ли двадцатилетний парнишка.

Впрочем, обманываться граф не любил. А потому намеревался прощупать своего оппонента, прежде чем выносить окончательное решение. Уже один тот факт, что этот молодой человек сумел защитить город, истребив с помощью демонов кентурию, и при этом не сошел с ума, как прочие на его месте, говорил о его несравненной силе.

— Баронесса Гриммен очень хорошего о вас мнения, барон, — негромко произнес граф, наблюдая за собеседником.

Киррэл повел плечом.

— Мы через многое прошли, у нее было время составить впечатление о моих качествах, ваше сиятельство, — совершенно спокойно ответил он. — Но я полагал, вы позвали меня на этот разговор не для того, чтобы обсуждать ее милость.

— Сразу к делам, да? — усмехнулся Мизинг. — Понимаю и одобряю такой подход. Но прежде я хотел бы послушать, откуда в городе Меридии возник целый отряд монстров.

— Они здесь потому, что я так пожелал, граф, — чуть дернув губами, ответил Шварцмаркт.

Байрон на миг почувствовал холодок, прошедший вдоль хребта. Когда-то давно, на заре жизни, молодой тогда еще сын графа Мизинга однажды столкнулся с прадедом сидящего перед ним человека. И этот жест — презрительно-насмешливую улыбку, которая не успевает оформиться, он запомнил на всю жизнь.

Потому что тогда решался вопрос о браке, и Шварцмаркт получил одну из сестер, а он, Мизинг, упустил обеих — вторая заключала союз с родом Вайссерманн. Но это было так давно, а теперь прошлое будто ожило перед глазами графа, и ему стоило немалых усилий удержать себя в руках. Единственный раз в жизни, когда Байрон проиграл.

Он положил жизнь, чтобы больше такого не повторялось, а за чередой лет и позабыл, что послужило причиной такой целеустремленности. И вот он, Киррэл Шварцмаркт, плоть от плоти тех мужчины и женщины, обыгравших молодого Байрона. Будто сама судьба дает графу второй шанс.

— Я знал ваших предков, барон, — произнес он. — И слышал, что ваш прадед оказался жестоким тираном, лично рубившим головы провинившимся перед его милостью.

— Я тоже об этом слышал, — неожиданно тепло чему-то улыбнувшись, кивнул Шварцмаркт. — Мне вообще часто говорят, что я похож на прадеда больше, чем на остальных своих родственников. Полагаю, мне хотят сделать таким образом комплимент. А вы как считаете, ваше сиятельство?

Отвечать сразу Байрон не стал, распознав в брошенной вроде бы мимоходом фразе неприкрытую угрозу. Щенок явно знает, кто претендовал на руку его прабабки. А ведь случись тогда все иначе, это в его роду, один из сыновей Мизинга, мог бы обладать сейчас этой силой повелевать чудовищами из других пространств.

В той дуэли Байрон проиграл, но с тех пор серьезно поднаторел как в магии, так и в более приземленных способах убивать ближних. Киррэл Шварцмаркт, возможно, намного моложе, но теперь, чем сильнее граф приглядывался, тем больше видел перед собой того Юргена Шварцмаркта. Будто вырвавшись из оков смерти, мерзавец вернулся к жизни в теле своего потомка.

— Сходство действительно поразительное, — кивнул Байрон, выбрав нейтральную позицию, чтобы потянуть время. — Я уже и забыл ту историю, но сейчас, видя вас перед собой, не могу отделаться от ощущения, что передо мной снова Юрген, ваш благородный прадед.

Киррэл кивнул, принимая ответ, и сложил руки на коленях.

— Значит, и правда похож. Мне сложно судить, я его только на портретах видел, и там сходство не так сильно бросается в глаза. Хотя, может быть, дело в том, что на полотне его запечатлели уже довольно пожилым.

— Мы с ним ровесники, барон, — недовольно заметил Байрон. — А мне всего восемьдесят шесть!

— Простите, ваше сиятельство, не хотел вас обидеть, — примирительно поднял ладони Киррэл. — Но, увы, семейные портреты показывают, что все мои предшественники умерли уже сильно постаревшими. Хотя, может быть, это воздух в нашем баронстве вреден для здоровья? В любом случае, смею надеяться, мы перейдем к вопросам, оставив моих покойных предков там, где им положено быть.

— Разумеется, — кивнул граф. — Итак, когда вы намерены ударить мне в спину?

Барон хмыкнул.

— Хотите клятву на крови, что я не замышляю ни против вас, ни против Меридии? Как человек военный, вы наверняка знаете, что такой обычай существовал во времена империи. Так что скажете, ваше сиятельство, позовем городского брата Райога в качестве свидетеля?

Такого Байрон не ожидал. Легкость, с которой мальчишка предложил то, что сам граф намеревался выторговать, сбила весь заранее выстроенный план.

— И вас это совершенно не смущает? Давать клятву графу чужой страны? — спросил он с интересом.

— Я уже давал такие клятвы, — равнодушно пожал плечами тот. — К тому же и на вас будет обязательство не чинить препятствий мне, моим людям и моему маленькому предприятию. Естественно, это не исключает следования законам Меридии. Ведь перед законом никакие клятвы не могут служить оправданием.

Байрон хмыкнул.

— У вас были хорошие учителя, — заметил он.