Агата честно попыталась вспомнить, но в голове всплывали только розовый туман и запах духов, ощущение горячих крепких рук. Олаф был невероятно красив, почтителен, его нельзя было подозревать ни в чем — настолько идеальным казался мужчина. И теперь девушка видела в этом не манеры, а черное колдовство.

— Он был очень… — она замолчала, правильно подбирая слово. — Привлекателен.

— Это типично для магической нежити, Агата, — кивнула искоренительница и тут же продолжила: — Впервые упыри были созданы несколькими отступниками как раз для того, чтобы проникать в аристократические семьи, соблазнять их членов, а потом влиять на политику родов и кланов так, как выгодно было создателям.

От этих слов Агату затрясло. Девушка закусила щеку, сжимая в руках подол. Ее использовали! Обманули и использовали! А ведь она считала, что Олаф в нее влюблен! Какой же дурой она была!..

— Из-за этого, кстати говоря, несколько поколений назад физически красивые люди подвергались гонениям, — глядя на девушку без каких-либо эмоций, сообщила Салэм. — Высший свет стал бояться, что под видом симпатичного мужчины или прекрасной женщины к ним приближается нежить.

Агата судорожно вздохнула, справляясь с накатившим на нее ужасом. Все это время Олаф был так близко и мог в любой момент ее сожрать!.. И никто бы ничего не заподозрил и не помог — в королевствах нет ни одного темного мага, кто смог бы справиться с чудовищем! Да даже хотя бы определить его.

— Итак, ничего странного вы за ним не замечали, — заговорила Салэм, крутя ручкой в пальцах. — Может быть, слышали, что пропадали люди? Упырь должен кого-то жрать, Агата.

Дочь барона затрясла головой. Откуда ей было бы знать? До этой проклятой поездки единственное зло, которое случалось рядом с Агатой — это порвавшееся платье и недосоленный суп на приеме у дряхлого главы клана. А тут нападение, похищение, чудовище…

Привычный для девушки мир треснул, как симпатичная фарфоровая статуэтка, и развалился на части. И сейчас она уже слабо понимала, что происходит, как себя следует вести и что делать. Страх сковал ее душу, заставляя искать спасения в единственном, что оставалось неизменным — орден Аркейн может ее защитить, если она будет честна с искоренительницей.

— Я ничего такого не знала, — с трудом сдерживая слезы, выдавила из себя Агата. — Я не могла знать, простите.

Салэм спокойно смотрела на стремительно скатывающуюся в истерику девчонку. Искоренительница прекрасно понимала, что сейчас творится в голове баронской дочери, и давить не торопилась. В конце концов, Агата была всего лишь случайной жертвой. Очевидно же, что упыря подослали, чтобы тот следил за главой рода, а не за сопливой дочкой.

— Вам не за что извиняться, — кивнула некромантка, откладывая ручку на лист. — И уж тем более нет причин бояться. Барон Киррэл уже дважды защитил вас, а я, как представитель ордена, обещаю, что вам не причинят вреда и дальше. Но мне нужно знать как можно больше, чтобы найти тех, кто превратил Олафа в чудовище. И без вашей помощи у меня ничего не получится. Но я дам вам немного времени привести себя в порядок и успокоиться.

Поднявшись из-за стола, она сгребла бумаги в сумку и, дойдя до двери, толкнула створку. За ней никого не оказалось, что несколько удивляло, но Салэм просто крикнула в коридор:

— Воды для ее милости!

А после, прикрыв за собой дверь, некромантка легко сбежала по лестнице на первый этаж.

Киррэл «Чертополох».

Я сидел в кабинете и тупо пялился в разложенные по столешнице документы. Буквы плыли перед глазами, не складываясь в понятные мозгу слова. Квас, оставшийся нетронутым, стоял на углу, а легкий аромат нарубленного копченого мяса, притулившийся с ним рядом, не ощущался ноздрями.

Я просто устал, и мне требовалось всего лишь по-человечески выспаться.

Потерев лицо ладонями, я поднялся на ноги и, схватив кружку с уже нагревшимся напитком, осушил его в один присест. Держа емкость в руке, я еще раз взглянул на бумаги, но внутри поднялось противное ощущение тошноты — все имеет свои пределы, и мне пора завязывать насиловать себя, пока не натворил дел.

Да, я любил работать с документами, считать расходы и доходы, сводить счета, отдавать распоряжения относительно своего дела. Крайне редко у меня имелся кто-то, на кого я мог бы положиться в этих вопросах, за большинством исполнителей приходилось все тщательнейшим образом перепроверять. Но даже у любви к работе есть свои границы.

Отставив пустую кружку, я покинул кабинет и едва не нос к носу столкнулся с Салэм. Искоренительница вскинула на меня глаза и, обозначив улыбку, заговорила.

— Девочка совершенно бесполезна, — заявила некромантка. — Если кто и был осведомлен об упыре, то ей ничего не говорили.

Я кивнул, равнодушно встречая новости. Уже по той реакции, которую проявила Агата во время нападения упыря, было ясно — она ничего не знает, и для нее сам факт атаки со стороны возлюбленного оказался чем-то из ряда вон.

— Скоро приедут люди ее отца, и она отправится домой, — ответил я. — Надеюсь, они не станут надолго задерживаться в пути. Мне надоело ее спасать и хочется вздремнуть на нормальной кровати, а она сейчас занята ее милостью.

Салэм остро взглянула на меня, однако я ничего не собирался говорить о том, что услышал обращение Агаты к искоренительнице. Да, это не слишком-то вязалось с той историей, которую мне поведала некромантка, ну так я и не рассчитывал, что все рассказанное окажется правдой.

К тому же она меня и не обманывала. Про магию речь шла, но Салэм не уточняла, что имеет ввиду только темный дар. Остальные члены графской семьи вполне могли быть обыкновенными чародеями. И так далее.

— Я, скорее всего, отправлюсь вместе с ней, — тихо произнесла Салэм. — А там загляну в анклав, возможно, орден выберет другого искоренителя, чтобы разобраться в этом деле. Но я не слишком-то в это верю. Меня могут задержать еще и из-за тебя, Киррэл.

Я кивнул, принимая ее слова с пониманием. Салэм под меня «подложили», чтобы она форсировала события, и по предварительной договоренности я был обязан искать культ Хибы. Однако с тех пор, как я осел в поместье, даже нападение монстров никуда не привело.

— Если тебя выгонят из ордена за не до конца исполненные приказы, — с улыбкой сообщил я, — в Чернотопье для вас всегда найдется место, ваше сиятельство.

Некромантка нахмурилась и, оглядевшись по сторонам, втолкнула меня обратно в кабинет. Я не ожидал этого, а потому попятился, открывая задом дверь, которую Салэм тут же закрыла за нами.

— Я не имею права называться графиней, — сообщила она, становясь так близко, что ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть мне в глаза. — Мы с братом вычеркнуты из рода, нас даже с семейных портретов стерли, переписав картины заново. Так что я тебя очень прошу, не нужно так ко мне относиться.

Я пожал плечами, продолжая улыбаться.

— Да мне все равно, — сказал я, обнимая девушку и прижимая к себе. — Конечно, твоя семья поступила глупо, любой род бы гордился такой дочерью, как ты. Но я одержимый бастард, что я понимаю?

Салэм вздохнула, отвечая на мои объятия. Поглаживая меня по спине, некромантка пустила капельку магии по моему хребту, заставив забурлить магические каналы.

— Когда я узнала, что от нас с Риттером отказались, взяла себе другое имя, — прошептала чародейка.

— Да? — удивился я. — То-то я думал, почему мне больше ни одна женщина с таким именем не встречалась.

Салэм хмыкнула, чуть сжимая ногтями мой хребет.

— Другими женщинами, значит, интересуетесь, ваша милость? — наигранно изобразила недовольство она.

— Конечно, меня же хлебом не корми, дай только какой-нибудь девке юбку задрать! — с самым серьезным лицом, на какое оказался способен, заявил я в ответ, но получил тычок под ребра и, не выдержав пытки, рассмеялся в голос.

Салэм же приподнялась на носочках и, взяв меня за подбородок, чмокнула в маску.