Артефакт, по-прежнему висящий над плечом женщины, продолжал генерировать туман, но следовал за своей хозяйкой, не показывая иной активности. За ним уже через минуту стало бесполезно наблюдать, ведь ничего не происходило.

В полном молчании мы добрались до оврага.

Сбежав по склону, Салэм нарисовала пальцем круг в воздухе, и артефакт стал повторять заданный хозяйкой маршрут, постепенно расширяя спираль. Выходит, это магический аналог разведывательного дрона?

Гора трупов искоренительницу не заинтересовала, а вот алтарь сразу привлек внимание. Она обошла покрытый засохшей кровью камень со всех сторон, старательно принюхиваясь и чуть ли не облизывая его. При этом, как я успел заметить, ее глаз вновь изменился, но на этот раз сиял не зеленым зрачком, а белым.

Отставив пока странности в сторону, я решил, что лучше не вмешиваться в работу профессионала. А судя по тому, как Салэм развернула вынутый из внутреннего кармана пальто набор инструментов, она точно знала, что делает. Поэтому я просто стоял в сторонке, чтобы не лезть под руку.

Искоренительница соскребла тонким металлическим скальпелем несколько хлопьев крови и отложила ее в сторону, не забыв заткнуть пробкой. Затем маленьким зубилом и молоточком отколола несколько кусков от алтаря и тоже убрала их в специальную емкость.

Конечно, я не разбираюсь в магии, и, признаться честно, в диалоге с Марханой ляпнул просто так, но даже мне было видно, что все, что делает сейчас искоренительница — выдает целую школу. Это не личный уникальный опыт, она прекрасно понимала, что перед ней, как с этим работать и чем. А личное умение здесь только по отточенным движениям можно было уловить.

Сфера с туманом продолжала кружить над оврагом, но в лес, его обступивший, не совалась — то ли могла завязнуть в ветвях, то ли просто хозяйка таких указаний не дала. Впрочем, пару раз поймав артефакт взглядом, я выбросил его из головы. Ну летает и летает.

Работа над алтарем продлилась недолго. Салэм ловко собрала еще один артефакт и, вставив туда колбы с добытыми образцами, запустила процесс обработки. Устройство негромко свистело при вращении, но и только.

Сама искоренительница отряхнула руки и, кивнув своим мыслям, направилась к яме с трупами. Ей хватило всего раз глубоко втянуть воздух, чтобы во всем разобраться. По крайней мере, на лице женщины сразу проступило выражение, которое иначе трактовать и нельзя.

— Как ты, говоришь, уцелел? — спросила она, не оборачиваясь ко мне, однако я прекрасно заметил, что сфера, до сих пор не замиравшая на месте, теперь висит прямо надо мной.

— Понятия не имею. Просто очнулся на горе трупов, оделся и ушел, — максимально равнодушно пожал плечами я. — Как-то не хотелось оставаться и выяснять. Жить хочется, знаешь ли.

Салэм повернула голову ко мне и усмехнулась.

— Что ж, если так… — она сделала короткую паузу, нагнетая обстановку.

Но для того, кто не единожды прошел через налоговую проверку, подобные взгляды — просто смех один.

— Если у тебя есть другие объяснения, я, разумеется, не против их выслушать, — сказал я, сохраняя спокойствие. — Но меня больше волнует, как отсюда выбраться. Я, знаешь ли, не планировал вообще попадать в эти места. И проводить на них дольше времени, чем необходимо, я не намерен.

Салэм изобразила удивление. Может быть, восемнадцатилетний пацан и не прочел бы ее истинную эмоцию, но и это не укрылось от моего внимания. Когда ты строишь свое дело, уметь читать людей — это первый навык, которым ты должен обладать.

— Ты совсем меня не боишься? — с наглой усмешкой спросила она. — Я ведь могу объявить тебя членом культа, который случайно встретился мне и попытался представиться не тем, кто он есть на самом деле. Да и дар твой…

— Мой отец — адепт воды, значит, и мой дар такой же. Не вижу в этом никаких проблем, он все-таки насиловал мою мать. И дар этот, если подумать, ничем не примечательный.

Главное никогда не оправдываться. Тот, кто отвечает на вопросы — по определению ниже, чем тот, кто их задает. А раз оправдываешься, стало быть, виноват. Поэтому лучшая защита — это нападение.

— А кроме того, — произнес я, переходя ко второй части своей речи, — сюда есть только одна дорога — через город, где мы встретились. И раз уж ты пропустила через свою территорию культистов, это еще вопрос, кто из нас не тот, кем притворяется.

От моего заявления Салэм вздрогнула и сжала губы в тонкую линию. Ее кулаки сжались, и правый глаз вновь изменился.

— Ты смеешь обвинять меня в предательстве ордена, щенок? — не сдерживая эмоций, зло выдохнула она.

Я в ответ пожал плечами, оставаясь все так же спокоен внешне. Поджилки-то, признаться честно, тряслись. Она явно маг, а я — хрен его знает кто. Судя по всему, дар у меня никак с водой не связан, однако точно знать мне об этом неоткуда, а вот искоренительница как-то видит.

— А что ты прикажешь думать, когда твой скелет напал на чудом спасшегося бастарда Чернотопья, пытавшегося вернуться в родное баронство?

Несколько секунд чародейка сжимала и разжимала руки, тяжело дыша. Но потом расслабилась и кивнула.

— Ты умен, Киррэл, этого у тебя не отнять, — заявила она. — Но ты ошибаешься в нескольких вещах. Во-первых, знак искоренителя нельзя подделать, и его тем более не сможет носить кто-то другой. Во-вторых, к магии воды твой дар никакого отношения не имеет.

Я сделал удивленное лицо.

— Как это?

— Каждый знак настроен на своего владельца, и после смерти сгорает, — пояснила Салэм, отмахнувшись с таким видом, будто я об этом спрашивал. — Так что никто, кроме меня, его надеть не сможет. А если будет пытаться — ну, горстка пепла уже никого не обманет.

Интересная система защиты. И, надо признать, сама собой напрашивающаяся. Ведь соблазн представиться членом подобного ордена слишком велик, и наверняка очень многие пытались притворяться. Так что вариант с уничтожением любого чужака, не занесенного в базу данных жетона, отличный способ отвадить мошенников.

Права человека? Превышение самообороны? О чем вы, господа?! Здесь тебя могут невозбранно затоптать конями на улице или забить плетьми просто за то, что не успел вовремя отскочить на пути возвращающейся из публичного дома кареты с молодым, но уже почувствовавшим вкус власти аристократом.

— Это любопытно, но я бы скорее про свой дар послушал, — хмыкнул я, демонстративно убирая руки за спину. — Мы закончили здесь?

Салэм кивнула в сторону все еще продолжающего анализ артефакта. Что ж, значит, еще подождем.

— Ты так и не ответила, зачем ордену нужен такой ученик, как я, — напомнил как бы между делом, поводя плечом.

Пожалуй, мне повезло, что Киррэл вымахал таким здоровым, со стороны он не должен казаться сопляком, а потому и поведение, отличающееся от модели вчерашнего подростка, не должно вызывать вопросов. Уж слишком я спокойно держусь, практически не выказывая никаких эмоций.

Салэм тем временем направилась к алтарю, и артефакт, наконец, прекратил висеть над моей головой, и спустился к хозяйке. А затем, сложившись в изначальный размер, замер в ладонях искоренительницы. Убрав его в карман, она поправила шляпу и, окинув меня внимательным взглядом, заговорила.

— Далеко не каждый одаренный подходит моему ордену, Киррэл, — начала она рассказ. — Конечно, иногда мы набираем и обыкновенных чародеев, но их участие в жизни ордена в основном сводится к работе над конкретными артефактами. Но искоренителями им никогда не стать. Ты же…

Она отвлеклась на легкий шелест от анализатора и тут же присела перед устройством, откинувшим крышку. Взяв пробирки, искоренительница внимательно взглянула на них своим измененным взглядом, на этот раз вновь сияющим зеленым огнем.

— Вот как, — едва слышно прошептала она.

— Что там? — спросил я, не пытаясь даже приближаться.

— Этот алтарь сюда явно привезли давно, — заявила Салэм, пряча пробирки в сумку.

— Привезли?

— Да, — кивнула она, принявшись за разборку анализатора. — Сейчас создавать их умеют только в ордене. Как и многие другие вещи.